Кастуся

Экран и сцена

Ее называют Кастусей — не из фамильярности (это с ней невозможно) и не потому, что польское имя-отчество ее непривычно, но из нежности. Гордая, страстная, своенравная — и такая хрупкая, жившая всегда на пределе, она вызывает особую, смешанную с тревогой нежность.

Я помню ее с детства — своего щелыковского детства, ее сверкающей юности. Черноглазое порывистое существо источало такую радость жизни, такую душевную энергию, что заражало, затопляло все вокруг. Впечатления этого, давнего, стойкого, не смогли погасить ни ее трагедийные роли, ни драматичные изломы ее судьбы, ни тяготы возраста и болезней.

Судьба поначалу была к ней щедра. Потянувшись к театру с детства, она закончила Щепкинское училище, была принята в Малый театр и не томилась в массовках и эпизодах. Были, конечно, и вводы, но и они, как Маша в «Живом трупе» или Глафира в «Волках и овцах», становились ее ролями, написанными тонким пером, не маслом, а акварелью.

Уже на третий сезон сыграла она первую «звездную» свою роль — Ларису в «Бесприданнице», поразив не цыганским, надрывом, а глубиной сдержанных, но ощутимых страстей, непоказным достоинством, благородством. И вечно загадочным актерским свойством брать зрителей в плен, силой темперамента, женственностью, красотой, мелодикой речи — всем сразу. Это отзовется потом в целом ряде ее ролей — и в Нине из лермонтовского «Маскарада», поэтически чистой и строгой, и в Анне Петровне (Сарре) из чеховского «Иванова», поставленного Борисом Бабочкиным. И даже в декадентке Жанне из «Достигаева и других» в постановке того же Бабочкина — ломкой, манерной, сыгранной изящно и иронично.

Сарра стала ее главной ролью. Здесь все было дано полной мерой: любовь и жертвенность, болезнь, последние вспышки жизни, которая с болезнью и судьбой боролась, царственное достоинство в неравной этой борьбе. Не чахнущая нелюбимая жена, но королева в изгнании; трагедийная роль в чеховской целомудренной форме.

Сарра — не просто ее лучшая и великая роль, ставшая театральной легендой. Это роль историческая, в спектакле, имевшем историческое значение. Не потому только, что Чехов с большой своей пьесой в 1960 году впервые взошел на сцену Малого театра. Но с этого спектакля начался у нас новый Чехов, жестокий в своей правдивости и бесстрашный. Так безоглядно сыграть агонию души героя, не теряя масштаба и силы личности, мог гениальный Бабочкин. Так позволить своей героине сорваться в некрасивый и жуткий скандал — и тут же, без потерь, вновь обрести достоинство, могла королева сцены.

Роек много еще сыграла в Малом театре, прослужив здесь 30 лет, до середины 70-х. Такая мера и сила нервной отдачи не проходят для актрис бесследно, а у нее на сцене и в жизни все было в полную меру…

Сейчас, на склоне лет, одинокая и больная, трудная для себя и других, она может в любой момент, в передышке от хандры и болезней, «выпрямиться» и увлеченно, пристрастно судить об искусстве и жизни. Как это у Достоевского: «С блестящим умом и светлым чувством». (Жаль, не играла она Достоевского!). Поздравить знакомых с праздником. Разделить их проблемы. Вспомнить роли свои и партнеров так точно и выразительно, словно все было вчера.

Здоровья бы ей и сил душевных…

Татьяна Шах-Азизова, 07.2003

• Предсказание гадалки, Павел Тихомиров, Газета о театре, [5.05.2005]
• Кастуся, Татьяна Шах-Азизова, Экран и сцена, [07.2003]
• Звучал мне долго голос нежный, Александр Шевляков, Культура, [16.07.1998]
• Все началось с «Сотворения мира», Александр Шевляков, Подмосковные известия, [5.10.1995]