Запомнить
<< Констанция Роек

Предсказание гадалки

Констанция Роек.

Газета о театре

В марте этого года не стало Констанции Роек. При сообщении об этом многие наверняка удивленно воскликнули: «Как! А она была еще жива?» Да, став легендой еще при жизни, она пережила свою славу почти на сорок лет. Хоронило ее очень немного народу. Гроб с телом не был выставлен в театре, славу которого она составила. За гробом не шли артисты театра, которому она отдала всю свою жизнь. И тем не менее она навсегда останется театральной легендой, актрисой, чье имя овеяно флером тайн и загадок. Такие, как она рождаются раз в столетие. Говорят, ей завидовали, ее считали удачливой. А она никогда не строила себе карьеру, не просила ролей, не предпринимала абсолютно ничего, чтобы быть удачливой. Она просто родилась актрисой.

В 1923 году в семье поляка Франца Роека и Галины Смолиной, польки только наполовину, родился второй ребенок. В честь бабушки девочку назвали Констанцией. Квартира этой семьи находилась в переулке позади Театра бывш. Корша. Может быть, именно это обстоятельство подспудно повлияло на то, что двадцать два года спустя девочка стала актрисой и не просто актрисой, а одним из театральных символов XX столетия. 

Франца Роека, окончившего университет в Австрии и прекрасно говорившего на пяти языках, в 1932 году арестовали. Его жена с двумя детьми в двадцать четыре часа была выслана из Москвы. Так семья оказалась в Алма-Ате. Но по прошествии времени Галина Роек добилась, чтобы детей переселили в Челябинск, где жили ее родственники. Отсюда шестнадцатилетняя Кастуся отправилась в первую самостоятельную поездку в Москву поступать в ГИТИС. Девочка была такой маленькой, что приемная комиссия приняла ее за четырнадцатилетнего подростка и попросила приехать «года через три». А через три года началась война. В Челябинск из Москвы эвакуировали Малый театр и Театральное училище им. М. Щепкина. На Урале Вера Николаевна Пашенная начала заниматься со студентами призыва 1941 года. И Констанция Роек пришла к ней держать экзамен. Несмотря на то, что занятия шли уже полным ходом, Пашенная девушку приняла. Она ей понравилась. Вместе с Малым театром и училищем Роек и вернулась в Москву.

Однажды группа студентов, встретив на улице старую цыганку, попросила им погадать. Старуха согласилась. Молодые люди, шутя, стали спрашивать, как же они проверят ее предсказания. Цыганка предложила назвать их всех по именам. Когда она угадала троих, ребята вытолкнули вперед Констанцию, сказав, что уж ее-то имя цыганка ни за что угадать не сможет. Но та, едва взглянув на девушку, назвала имя «Константин». Потом посмотрела на ладонь девушки и добавила, что ждет ее яркая и блестящая жизнь, но будет она короткой. С тех пор много лет Роек боялась умереть молодой.

Что же касается недолгой, но блестящей творческой карьеры, то цыганка все угадала верно. В победном 1945 году состоялся выпуск курса Веры Пашенной. Среди дипломных спектаклей были «Зыковы», «Урок дочкам», «Снегурочка». В Островском, которого поставил Михаил Гладков, Кастуся (так всю жизнь близкие любовно называли Констанцию) сыграла главную героиню. Пять театров Москвы после этого приглашали ее к себе. Как-то после «Снегурочки» к выпускнице подошел и Константин Зубов и предложил ей стать артисткой Малого театра. Репертуар театра строился тогда на Дарью Зеркалову, Елену Гоголеву, Елену Шатрову, Веру Пашенную, Варвару Рыжову, Евдокию Турчанинову, Александру Яблочкину. И молоденькая Роек опасалась, что ей не найдется места в таком цветнике. Но прозорливый Зубов пообещал выпускнице место ведущей молодой героини и слово свое сдержал. Так Констанция Роек стала артисткой Малого театра.

Уже своей первой премьерой Констанция Роек дала повод заговорить о себе. Ее Нонка в «Сотворении мира» была неким парафразом Нилы Снижко из «Барабанщицы», хотя спектакль Зубова был поставлен гораздо раньше. Затем последовали две роли в «Двенадцатой ночи» Шекспира, которую ставил В. Дудин. Актрисе одинаково удались и мужественный, по-юношески пылкий Себастьян, и его очаровательная сестра Виола. Эти роли Роек сыграла в очередь с Татьяной Еремеевой, приглашенной Зубовым из Тамбова за год до прихода Констанции в театр.

Настоящим же триумфом 25-летней Роек стала Лариса в «Бесприданнице» в 1948 году. Вот когда театральная Москва загудела. О Роек заговорили как о большой актрисе, лидере поколения 40-х. Статей на спектакль было много, и в каждой выделяли молодую актрису. Роек играла очень просто, искренне и изящно. Ее Лариса отличалась особой статью и изысканностью. Главным для актрисы в роли было одиночество героини, именно это подчеркивало драматизм судьбы Ларисы.

Роек пробыла лишь три сезона в театре, а ее имя уже встало вровень с именем Дарьи Зеркаловой. Через год Алексей Дикий поставил в Малом «Калиновую рощу». Костуся Роек впервые встретилась в работе со своим педагогом Верой Пашенной. Они не просто были заняты в одном спектакле, они стали партнерами — сыграли мать и дочь. Василиса — Роек во всем была под стать Наталье — Пашенной.

К тому времени юная Кастуся уже была замужем. Все свободные вечера она проводила в Большом театре, где ее муж, Юрий Гофман, непревзойденно танцевал и Базиля, и Ромео, был постоянным партнером Галины Улановой. Так что, рождение легендарного балета Лавровского «Ромео и Джульетта» состоялось на глазах Роек. В это же время Леонид Волков приступил к репетициям «Живого трупа» в Малом театре. Протасова должен был играть Михаил Царев. Оставалось решить, кто сыграет цыганку Машу. Именно Роек после Ларисы Огудаловой могла претендовать на эту роль и имела все основания стать достойной партнершей Царева. Она и сыграла Машу с большой силой страсти и искренностью, сделав ее родственной душой Протасова, единственным человеком, который его понимает. В «Живом трупе», как и в «Бесприданнице», Роек пела. Иногда после спектакля Зубов, зайдя к ней в гримуборную, просил ее спеть что-нибудь еще, так ему нравилась манера ее исполнения. 

О каждой из своих героинь она знала все. Умела сыграть (или чуть-чуть подчеркнуть) даже национальность, всегда чувствовала градус их страсти во взаимоотношениях с мужчинами. Все ее героини любили, но каждая любила по-своему. Были среди них русские и цыганки, англичанки, была и еврейка, роль которой считается вершиной творчества Констанции Роек.

Вскоре рядом с Машей, Ларисой и Василисой появилась бедная лондонская цветочница Элиза Дулитл. Роль досталась Роек после триумфального ее исполнения Дарьей Зеркаловой. Актрисе в этой коронной роли подражали не только внешне, но и речево (Зеркалова искусно подменяла букву «л» на «в»). Но Роек, не вступив с ней в соревнование, сумела найти свою манеру исполнения для вульгарной, плохо говорящей цветочницы. Она сделала свою Элизу более строптивой, а затем, от сцены к сцене, поражала зрителей перерождением героини. В общем, оказалась достойной партнершей и Е. Велихова (Пикеринг), и М. Царева (Хиггинс). А сцену первого выхода Элизы в свет играла и вовсе «на лезвии бритвы». Тут ее главной партнершей стала Евдокия Турчанинова (миссис Хиггинс). И этот дуэт доставлял истинное наслаждение и зрителям, и самим артисткам. Так уж было воспитано поколение Роек: оно относилось к старшим коллегам с уважением и почитанием. Такое же отношение было у Роек к Зеркаловой. Но и Зеркалова, надо отдать ей должное, не только приняла новую Элизу, но во многом и помогла Роек ввестись на эту роль. После одного из ее «Пигмалионов» зашедшие за кулисы англичане назвали исполнение Роек идеальным.

Через год после премьеры «Живого трупа» Роек была удостоена звания заслуженной артистки РСФСР. В то время получить звание было непросто, Сталин был еще у руля, любил руководить искусством, и званиями не бросались направо-налево. А Кастуся была дочерью репрессированного, никогда не состояла ни в комсомоле, ни в партии. Можно сказать, получила звание только за талант.

В это же время в Малый из Театра сатиры пришел Виталий Доронин, который вместе с Верой Васильевой, Татьяной Пельтцер и Борисом Равенских недавно получил Сталинскую премию за нашумевшую «Свадьбу с приданым». Из Новосибирского театра «Красный факел» приехал Евгений Матвеев. В театр пришли перспективные, мыслящие артисты, настоящие социальные герои. На них возлагались большие надежды. Артисты Малого театра восприняли их ревниво. Однажды Роек, подойдя к расписанию репетиций, увидела высокого красавца, который, обернувшись, через плечо представился: «Доронин». Он ей показался заносчивым снобом. Молодой тогда режиссер Андрей Гончаров как раз приступил к репетициям «Опасного спутника». Роек досталась роль Дины, за которую критика после премьеры сильно ее упрекала: им не понравилось, что ее героиня предпочла приспособленца Корчемного (Евгений Матвеев) положительному Селихову в исполнении Виталия Доронина. А в жизни все произошло наоборот. Именно во время репетиций «Опасного спутника» вспыхнуло подлинное чувство между Дорониным и Роек. Кастуся тогда была ослепительно хороша, и «этот сноб», который при ближайшем рассмотрении оказался тонким и ранимым человеком, влюбился в нее. К этому времени брак Роек с Юрием Гофманом уже распался. Жена Виталия Доронина, актриса Наталья Цветкова, с которой они вместе пришли из Фронтового театра в Театр сатиры, умерла в 1952 году. Роек и Доронин поженились. Юрий Гофман до конца своих дней продолжал общаться не только с Роек, но и с Дорониным.

Когда Екатерина Еланская, игравшая младшую дочь Вассы Железновой Людмилу в знаменитом спектакле Малого театра, ушла в декрет, потребовался срочный ввод. Так Констанция Роек вновь встретилась на сцене со своим педагогом Верой Пашенной. Если в «Калиновой роще» Роек была начинающей актрисой, то теперь она уже сама стала мастером. Новая встреча принесла обеим подлинную радость со-участия в одном спектакле. Но роль Людмилки, девушки восторженной, немного не от мира сего, была не для Кастуси, не «ее», хотя сыграла она ее ярко. Центром спектакля так и оставались Васса Пашенной, Храпов Жарова и Рашель Зеркаловой. После возвращения Еланской в театр Роек стала играть Людмилу редко, тем более что теперь она ждала ребенка. Когда у супругов родилась дочь Алена, ее привезли к сестре первой жены Доронина, своей квартиры у них не было. Но вскоре и она появилась, в Мансуровском переулке, прежде в ней жил Зубов, но ему дали другую. Роек снова вернулась в театр, а Алена с младых ногтей превратилась в настоящего театрального ребенка, который растет за кулисами. Ее часто брали в театр, так как родители, бывало, играли вместе.

В конце 50-х годов Борис Бабочкин взялся репетировать «Иванова». Это была первая постановка Чехова в Малом театре. Главного героя репетировали, а потом и играли в очередь сам Бабочкин и Царев. Роек была назначена на роль жены Иванова, Анны Петровны, урожденной Сарры Абрам-сон. И именно Сарра стала для Роек той ролью, которая войдет во все театральные учебники. Актриса совсем не играла болезнь героини. Она вообще не умела играть состояние, ей надо было в роли жить. И Роек жила вместе со своей Анной Петровной. Зал замирал, когда Иванов кричал ей: «Замолчи! Ты скоро умрешь, жидовка!». Роек знала, что зал в этот момент смотрит только на нее. В эти счастливые мгновения она могла длить паузу столько, сколько хотела. Зритель, как завороженный, под влиянием ее магнетизма, следил только за ней и слушал эту бесконечно томительную паузу. Зритель был на ее стороне. Она его пленяла. После «Иванова» толпы поклонников ожидали ее у подъезда театра. Пресса писала о ней восторженно. После одного из спектаклей кто-то из почитателей преподнес ей четырехтомный словарь Даля и портрет Веры Комиссаржевской. Портрет был с дарственной надписью, адресован ему, но он, видевший Комиссаржевскую на сцене, в Роек признал ее истинную преемницу. В Сарре Роек достигала поистине трагических вершин. Она и внешне тогда немного напоминала Веру Федоровну. После Сарры Леонид Варпаховский предложил ей на выбор обе главные роли в «Маскараде». Роек выбрала Нину, о чем потом сожалела, говорила, что надо было бы играть баронессу Штраль.

В театре всегда считалось, что Лермонтов и его «Маскарад» приносят несчастье, участие в его пьесе не к добру. Перед самой премьерой Роек, выходя из машины, сломала большой палец на руке. Кастуся была суеверной. Верила предсказаниям цыганок. Как и Пашенная, не терпела фиолетового цвета, который, по ее мнению, приносит несчастье, и даже просила художников не шить ей из сиреневого театральных костюмов. А сирень любила.

Отношения Роек с Пашенной были дружескими и безоблачными. Вера Николаевна могла запросто придти к ней в дом с подарком — поздравить маленькую Аленку с днем рождения. Они встретились в работе еще раз, когда Констанция Роек сыграла молодую учительницу Илону, после Нифонтовой и Еланской, в «Каменном гнезде». Сыграла профессионально, но холодно. К ее удачным вводам следует отнести роль совсем иного толка — девчонку Анютку из «Власти тьмы» в легендарном спектакле Равенских, на который практически было невозможно попасть. И в этой роли актриса обнаружила трагическую ноту, без звучания которой роль для Роек всегда была неинтересной. Ее лучшей сценой была сцена на печке, когда Анютка разговаривала с Митричем в виртуозном исполнении Михаила Жарова. После этой сцены на гастролях в Болгарии зрители кричали «Ура!». Однако, когда основная исполнительница этой роли вышла из декрета, Кастуся легко рассталась со своей Анюткой, которая считалась ее удачей и доставляла ей столько радости.

В начале 60-х Сергей Бондарчук, собираясь экранизировать «Войну и мир», предложил Роек роль княжны Марьи. Она отказалась. Сниматься в кино Роек не любила. Жалела даже, что снялась в фильме-спектакле Малого театра «Пигмалион».

Каждая новая роль в исполнении Роек становилась событием. В спектакле Царева «Светит, да не греет» она сыграла Реневу и тоже нашла момент трагедии в этой женщине. В «Волках и овцах» она эффектно сыграла Глафиру, но роль эту не любила. Бабочкин, приступив к репетициям «Дачников», роль врача Марьи Львовны отдал Роек. Вот тут была драма, тут она понимала, как можно развернуться. Репетировали уже на сцене, когда Констанция Роек вдруг заболела и на какой-то период выбыла из работы. Марью Львовну начала репетировать актриса из второго состава. Когда же Роек вернулась на репетицию и попробовала снова войти в спектакль, эта актриса буквально и фигурально с роли ее отодвинула. Роек стояла в кулисе, ожидая выхода, но на ее реплику вышла вторая исполнительница. Роль, которая могла стать очередным взлетом Роек (по словам актрисы, она могла стать равной ее Сарре) так «театрально» от нее ускользнула. В «Дачниках» Роек так и не сыграла, о чем потом жалели и режиссер, и актриса. Но тогда они с Бабочкиным так и не объяснились. Примерно в этот же период, как-то стоя в кулисах перед выходом на сцену, она вдруг потеряла сознание. Тогда в театральных кругах и родилась легенда, что Роек боится сцены. Нет, она не боялась зрителя, но ее пугала мысль, что ей может стать плохо прямо на сцене. В конце концов этот страх поселился в душе актрисы навсегда. Отныне, когда она играла «Иванова», в кулисах сидела загримированная вторая исполнительница — на случай, если Роек на сцену не выйдет.

Постепенно все роли, когда-то сыгранные Роек, стали играть другие актрисы. Талант разрушает, если он не находит себе применения. Наступила страшная пора не только в ее жизни, но и в жизни Виталия Доронина и подрастающей Алены. Роек хотели из театра уволить, так как она ничего не играла. Ей было тогда чуть больше сорока. Но приказом министра культуры СССР Екатерины Фурцевой ее не тронули, оставили в театре доживать до творческой пенсии. Но иногда она все же выходила на сцену, правда, уже в небольших ролях. Ее ввели в комедию «Рождество в доме синьора Купьелло» и в «Палату». В обоих спектаклях главные роли играл Доронин, рядом с ним на сцене ей было спокойнее. Ей важен был сам выход на сцену, и совсем неважно, что в первом спектакле она играла почти бессловесную сиделку Кар-мелу, а во втором — бесцветную жену главного героя Зину. Евгений Симонов, ставя «Отцы и дети», назначил ее в очередь с Нифонтовой на роль Анны Одинцовой, но и ее она не сыграла. Несколько раз вышла в «Джоне Риде», в роли возлюбленной Рида, американки Мейбл Додж, державшей модный салон. Ни роль в стихах, ни сам спектакль не доставили ей никакого удовольствия, лишь партнерство с Никитой Подгорным скрашивало все это несовершенство. В 1971 году Бабочкин уговорил ее сыграть небольшую роль Жанны Густавовны в пьесе Горького «Достигаев и другие». Из крохотной роли любовницы барона, роли в несколько реплик, Роек сделала мини-шедевр. Такое исполнение раньше называли концертным. Больше на сцену Малого театра, который она считала святыней, Констанция Роек никогда не выходила.

В 1975 году ее вывели на творческую пенсию, ей было всего пятьдесят два года. Через год состоялась премьера «Господ Головлевых», где режиссер Евгений Весник подарил Доронину роль Иудушки. Премьера прошла с фантастическим успехом, но после четырех представлений Виталий Доронин, истинный рыцарь театра, а в жизни ангел во плоти, умер от инфаркта. В эти же дни в Школе-студии МХАТ шли дипломные экзамены курса Павла Массальского, который заканчивала Алена Доронина. Именно в год ухода отца из жизни она стала актрисой Малого театра, продолжив династию Дорониных-Роек.

Три последующие десятилетия Констанция Францевна Роек прожила вне сцены. Записала на радио есенинскую «Анну Снегину», много ходила по театрам, любила бывать на премьерах. Особенно часто ее можно было встретить на вечерах Дома Актера и спектаклях Малого театра, но всегда по другую сторону от сцены, той сцены, на которой она пережила не только минуты величайшего актерского счастья, но и страшные творческие муки.

Павел Тихомиров, 5.05.2005

 
Электропочта: shelykovo@theatre.ru